2В-48

[Кумыс на дне]

2В-48 АУ! по стихотворению Гумилева Змей и одноименной песне группы "Мельница". Отабек - крылатый восточный дракон, увидел Юру, восхищен безмерно и хочет унести к себе. Что дальше - на совести автора. Только без трагедий, пожалуйста, и, если можно не стёб.

@темы: второй тур, мини-фест, выполненные, юрий плисецкий, отабек алтын, кумыс

Comments

[анон под кумысом]

Каньелан, рада, что оправдала ранний подъём. Автор их сам не очень, сова.

Iry, ещё будет обязательно! Уже в процессе.

Retnara, ой. Надеюсь, зачёт вам успешно сдался! ))

DiePlumpe, я вас так понимаю! Тоже всякий раз очень страдаю, что новые главы в любимых фиках заканчиваются так быстро. Но увы, реал никак не удаётся отменить.

koganemushi, и подробности тоже будут. Куда ж без них!

анонимный фигурист, Отабек передавал

Автор очень извиняется, что так задерживат продолжение. Но оно обязательно скоро будет!

[Retnara]

Надеюсь, зачёт вам успешно сдался! ))

Успешнее некуда))))

[Сумасшедший Арлекин]

Миди)))) кто больше?? ))
Сокровище потащило на хату своего дракона

[анон под кумысом]

Сумасшедший Арлекин, судя по всему, это будет мой первый макси. ))

Сокровище вообще очень своевольное, дракон ещё не представляет всей глубины попадалова.

[анон под кумысом]

Запоздалое продолжение. Автор очень медленно, но всё же дописывает. Пока ещё не конец, очередное продолжение.

Очередное продолжение. Часть 1/3

По сокровищнице будто ураган прошёлся. Сундуки заговорённые с книгами волшебными распахнул, шелка роскошные да одежду переворошил, распахнул стеклянные дверцы древнего серванта, всю посуду попереставил. Отабек сидел посреди сокровищницы и выбирал подарки. Драконья натура против разбазаривания сокровищ уже не протестовала, заткнулась ещё на пиалах глиняных, заговорённых аже специально для внука — в них ни еда, ни вода не остывала и не портилась. Лучше любой микроволновки. А после бутылки Рижского бальзама, настоящего, с алхимической печатью на гладком боку и воском залитой крышке, и простая человеческая бережливость отползла в сторонку, чтоб под горячую руку не попасть.
Сестрёнка, когда по блюдцу разговаривали, оглядела разгром и захохотала:
— Она хоть красивая?
На недоумение брата только зафыркала:
— Жалко такой богатый калым за мышку серую отдавать.
— За кота, — ляпнул Отабек, прежде чем успел язык прикусить. Нахмурился. Исправился, стараясь не чувствовать, как уши горят. — И не калым, а гостинцы другу.
Сестра только рассмеялась на это:
— Другу так другу, познакомить только не забудь, как к себе друга умыкнёшь, — и отключилась, зараза такая. Вот уж счастье кому-то привалит! Отабек поставил блюдце обратно, оглянулся на чемодан, вскрытой рыбьей тушей валяющийся посреди сокровищницы, и отправился искать заговорённую блесну. Юра как-то упоминал, что дед его страсть как уважает рыбалку.

Аэропорт Шереметьево принципиально ничем не отличался от любого другого. Отабек аккуратно открыл чемодан на досмотре, демонстрируя суровой таможенной Яге содержимое, прошёл паспортный контроль вместе с пассажирами из Китая и задумчиво замер, едва выйдя из зоны прилёта. На этот раз Юра собирался его встречать. На табло прибытия отображались исключительно человеческие рейсы, и Отабек потянулся уже отправить сообщение, что долетел и стоит у выхода с таможенного контроля прямо под электронным табло с расписанием. Но заметил тонкую фигурку на эскалаторе.
Юра натянул капюшон простой черной толстовки по самый нос, леопардовый пуховик вывернул наизнанку и даже кеды обул обычные, без любимого кошачьего принта. И всё равно не узнал бы его только слепой. По счастью, представительниц Юриного фанклуба поблизости не было. В Питере их вот так однажды чуть на сувениры не разобрали, Отабек до сих пор благодарил древних богов, что мотоцикл у него был хороший и развернуться в переулке получилось.
— Бека! — Юра сорвался с последней ступеньки эскалатора и влетел в Отабека как торпеда, едва с ног не сбил. Обнял, вжимаясь весь, до хруста. Отстранился, скептически оглядев чемодан. — Это всё?
Отабек только кивнул, голос пропал вдруг. Юра вытянулся. По росту вроде едва заметно, Отабека так и не догнал пока, но зато как-то весь разом. Скулы заострились, сделав лицо взрослее, резче. Чёлка отросла так, что теперь сыпалась на глаза из-под капюшона. Юра стал старше и ещё красивее. Как будто это возможно было.
— Тогда пошли, я нам на аэроэкспресс билеты взял уже.
Юра безапелляционно сцапал Отабека за руку и повлёк за собой, потащил почти. Отабек чудом про чемодан не забыл. Пальцы на его руке были цепкие, сухие, а хватка — по-мужски крепкая.
— На этот опоздаем, следующий только через час будет. А дедушка там пирожки печёт, специально к твоему приезду.
— Ну если пирожки… — хмыкнул Отабек, чувствуя, как голос едва ощутимо дрожит. Будто долго сдерживаешь себя, чтобы не ляпнуть лишнего.
От турникетов к поезду побежали, меньше минуты до отправления.
— Юр, — позвал он, когда они влетели торопливо в тамбур вагона. Юра обернулся, запыхавшийся. Чёлка выбилась ещё сильнее, капюшон слетел, окончательно растрепав всё, щёки раскраснелись. — Я тоже соскучился.
Он ещё раз обнял Юру, крепко на этот раз, не торопясь. Экспресс тронулся, качнувшись. Внутри мягко разливалось тепло. Правильно сделал, что прилетел. Несмотря на протесты тренера, на соревнования через четыре дня, где им предстоит и друг с другом тоже столкнуться, несмотря на почти метель в горах, из-за которой из Астаны еле улетел.
Юра сначала вцепился в него, прижимая к себе, а потом отстранился первый, заглянул в глаза недоумённо:
— Бек, ты чего?
В стекле двери за Юриной спиной полыхнуло и погасло. Отабек зажмурился, возвращая себе целиком человеческий вид. Пожал плечами виновато:
— Устал. Вылетал сквозь снежную бурю, на перегонки с ней почти.
— Пойдём сядем тогда, — Юра ещё раз с беспокойством оглядел его и потянул в вагон.
Признаваться, что просто от запаха, от чистой Юриной радости, восторга и примеси чего-то ещё, нового, непонятного пока, повело так, что едва не лопнул от счастья вполне буквально, было стыдно — взрослый дракон, опытный спортсмен уже — и немного неловко. Потому что объяснить всё не получалось пока даже самому себе.

[анон под кумысом]

Очередное продолжение. Часть 2/3

Уже в метро Отабек поймал себя на мысли, что общаться по блюдечку было проще. Проще было сосредоточиться, сообразить правильный или хотя бы смешной ответ. Проще произвести впечатление. Но всё это совершенно теряло смысл, потому что блюдечко не могло передать, как тепло и мягко пахнет от Юры яблочным шампунем, прогретой на солнце кошачьей шерстью и суровым почти до комичности мужским одеколоном. Блюдечко притупляло и глушило такие сладкие, такие яркие эмоции, когда Отабеку всё же удавалось Юру рассмешить.
Мысль эта не давала покоя всю почти дорогу, немного выветрившись разве что уже на улице. Москва в этот раз решила в полной мере продемонстрировать гостям, что такое русская зима, и стылый колючий воздух мигом заморозил Отабека до самого донышка, оставив только желание поскорее добраться до тепла. За это он морозу был благодарен — не успел ни задуматься, ни напрячься, пришёл в себя уже пожимая крепкую мозолистую руку Юриного дедушки. Николай Семёнович оказался широкоплечим, удивительно крепким и даже на вид сильным. Видно, Юре его почти эльфийская субтильность передалась по другой линии.
Ему вручили уютно разношенные гостевые тапки, чистое полотенце и практически запихали в ванную — умыться с дороги. Это было хорошей идеей, можно было немного собраться с мыслями. Или плохой. Ровно по той же причине.
Отабек помыл руки, поплескал водой на горящее в тепле лицо, стараясь выкинуть из головы вообще всё. Отпустило, но только самую малость. А за дверью стоял Юра, без куртки уже и ждал. Юру хотелось обнять, облапать, забрать себе всего, целиком и немедленно. Отабек пропустил его в ванную, старательно держа руки при себе. Он давно решил, что будет ждать. Юра может казаться временами ужасно взрослым, но этого недостаточно, на самом деле. Надо подождать. Каких-то пару лет — по драконьим меркам всего ничего.
Кухню Отабек нашёл по запаху свежей выпечки.
— Помочь чем? — спросил, оглядывая заставленный посудой стол.
— Садись. Сейчас Юрка придёт, ужинать будем, — отмахнулся Николай Семёнович, наливая воду в пузатый рыжий чайник.
Отабек послушно сел. Спавшая чуть дальше на диванчике кошка приоткрыла один глаз, но достойным своего внимания дракона не сочла. Не удивительно, Юра последнего котёнка отдал только пару дней назад, а потом ещё привёз кошку с собой из Питера.
Руки хотелось чем-то занять. Отабек разгладил скатерть перед собой, стараясь не задевать тарелки. Стол ломился: салат из свежих овощей, овощная же нарезка, плошка остро пахнущих маринованных помидор. И огромная гора румяных пирожков на почётном месте в центре, источавшая такой аромат, что Отабек сглотнул.
Кошка всё-таки придвинулась ближе, принюхалась, потрогала лапой его руку и уверенно боднула головой "Гладь давай!". Вот и занял руки.
— Деда, куда столько? — ахнул Юра от двери, уставившись на гору пирожков со смесью восторга и ужаса.
— Не с пустым же столом гостя встречать, неправильно это, — Николай Семенович весомо глянул на Юру.
Отабека как кипятком окатило. Он торопливо выбрался из-за стола, стараясь не чувствовать себя слишком уж виновато под недовольным взглядом кошки, лишившейся поглаживаний.
— Я же вам тоже привёз... там, — он махнул рукой куда-то в направлении прихожей, растеряно глядя на Юру. — В чемодане. Достать надо.
— Я чемодан в комнату оттащил, — Юра нырнул под руку и повёл за собой. Николай Семёнович им вслед только хмыкнул и занялся закипевшим чайником.

Чемодан возвышался посреди комнаты и выглядел там куда более уверенно и уместно, чем Отабек себя ощущал. Обычная комната. Письменный стол, заваленный всякой мелочёвкой: тетради, плюшевый кот, фантик на нитке, японский нэцкэ, оберегающий здоровье — настоящий, аж засветился сквозь костяную форму, стоило Юре ближе шагнуть — грамоты стопкой у самой стены. Шкаф — большой советский монстр с антресолью, от которого так и тянет простой надёжностью какого-нибудь оборонного завода. У аже стул такой был, побочный продукт какого-то военного производства, от него так же пахло. А потом у Отабека дыхание огненное прорезалось, ровно вот рядом с этим стулом. От воспоминаний аж в носу засвербело, захотелось огнём пыхнуть, но чужое имущество портить воспитание не позволяло. За стул-то до сих пор неловко было иногда. Над кроватью со специальной именной вешалки свисали медали. Ворох целый. Переливались в отсветах лампы, сияли золотом, приманивая взгляд. Как Юра тогда, на реке... Отабек отогнал мысль, не додумывая, повалил чемодан на пол и коротко вжикнул молниями.
Юра навис у него над плечом, источая яркое пряное любопытство.
Отабек переложил толстовку в откинутую чемоданную крышку и осторожно потянул край футболки. Пиалы глуховато стукнулись боками сквозь тонкую ткань. Поставить бы их куда.
— Подержи, пожалуйста, — он протянул Юре несессер со спонсорским логотипом, а сам мало что не с головой нырнул, выуживая подарки. Бутылка, кожаный чехол с рыболовными приблудами, магнитик с горной грядой и парящим орлом — и дому охрана, и Отабека владелец всегда найдёт, на магните его гора есть, а гора с драконом прочно связана. Но это мелочи всё. Самое главное на самом дне. Бумажный, крепко упакованный свёрток.
— Это тебе, — протянул Юре в руки и замер, наблюдая за реакцией. Юра поставил пиалы на стол и торопливо вцепился в плотную коричневатую бумагу. Та разошлась под пальцами послушно, показывая тёмное нутро, осыпалась на пол. Отабека обдало удивлением и чистым сладким восторгом. Внутри точно узел какой-то развязался — понравилось. Юра повертел в руках куртку и так, и эдак, ткнулся носом в нарисованного на спине тигра. Тигр шевельнул усами и дёрнул хвостом.
— Бека! — Юра влетел в него, как в аэропорту, с короткого разбега. Напрыгнул так, что только и оставалось его подхватить под бёдра, придерживая, чтобы оба не навернулись. Лёгкий, гибкий, горячий, уткнулся носом в висок куда-то, тараторя:
— Она охуенная! Всегда такую хотел!
Отабек вдохнул поглубже. Надо было отпустить, поставить уже Юру. Только не хотелось совершенно. Было неловко, не слишком удобно, но так хорошо. Юра продолжал восторгаться тигром, а Отабек чувствовал, что плывёт, совсем. Ещё немного — и престанет себя контролировать.

[анон под кумысом]

Очередное продолжение. Часть 3/3

Ситуацию спас Николай Семенович, очень вовремя окликнувший с кухни:
— Молодёжь, ужин стынет!
Юра ловко спрыгнул, завернулся в куртку прямо поверх домашней футболки, подхватил пиалы, пока Отабек собирал в охапку остальные гостинцы.
Николай Семёнович подарки оценил. Особенно бальзам. Поставил бутылку на стол бережно, снял печати.
— Спортсменам не предлагаю, — усмехнулся добродушно, нацедил темную тягучую жидкость в резную хрустальную рюмку. — За знакомство!
Они чокнулись чайными кружками, по кухне сразу поплыл теплый густой аромат чабреца, мяты и мёда. Фирменный чай, Юра угощал таким в Питере, ещё с собой отсыпал, и Отабек потом грелся им в особенно тяжёлые дни. А запах всё равно ассоциировался именно с просторной кухней в общаге, где жил Юра.
Кошка ткнулась в ногу, требовательно потёрлась и, не дожидаясь приглашения или хотя бы реакции, прыгнула на колени. Потопталась, укладываясь. Отабек замер, недоумённо сведя брови.
— Ты смотри, понравился, — Николай Семёнович посмотрел на кошку с одобрением. — К кому попало она на руки не идёт.
— Ещё бы! — фыркнул Юра с гордостью. Отабек так и не разобрал, кошкой гордились или нет, он в этот момент попробовал, наконец, пирожок.
О пирожках Николая Семёновича среди знакомых с Юрой людей чуть не легенды ходили. Когда о них заходила речь, Мила восторженно закатывала глаза, Виктор и Гоша делали одинаково мечтательные лица и даже суровый Яков Сварожич смягчался. Только Лилия недовольно поджимала губы. Что тоже многое о пирожках говорило. Но даже всё это вместе не подготовило Отабека к столкновению с легендарным блюдом в реальности.
— Вот именно такое лицо делает Кацуки, когда думает про кацудон! — Юра торжествующе взмахнул своим надкушенным пирожком и довольно улыбнулся.
Отабеку срочно захотелось в душ, ледяной, желательно. Слишком хорошо, слишком много всего. Юра, держащий на коленях подаренную куртку с таким видом, будто она дороже всех медалей на свете, Николай Семёнович, понимающе посмеивающийся в чашку с чаем, мурлыкающая на коленях кошка и лучшие в жизни пирожки. Это всё было настолько хорошо, что даже не верилось. Отабек незаметно ущипнул себя за руку, чуть выше локтя, но ничего не изменилось. Разве что кошка покосилась недовольно и снова закрыла глаза.
А потом выпустила когти, вонзив их прямо в ногу, да так, что Отабеку на миг показалось, что когти прошли до самой кости. Дышать сразу стало немного легче, и он благодарно погладил кошку по голове. Николай Семёнович взглянул как-то странно. Или просто показалось.
— Попробуй помидоры, — подлез Юра, щедро отсыпав ему в тарелку сразу три ярко-красных, с тугой натянутой кожицей.
— Я понял, это твой коварный план по устранению соперников. Я сейчас это всё съем и в ближайшую неделю не то что соревноваться, из-за стола встать не смогу, — трагическим голосом прокомментировал Отабек, сосредоточенно подлавливая помидор ложкой, чтобы ни капли сока не упустить. Вкус оказался почти такой же божественный, как у пирожков. Пряный, сладковатый сок брызнул из-под прокушенной кожицы.
— Ты слишком поздно разгадал мой план, добрый молодец! — Юра изобразил суровый злодейский смех, но сам же первый не сдержался, прыснул по-кошачьи. Николай Семёнович тоже рассмеялся.
— Не переживай, завтра по городу прогуляетесь — растрясёте съеденное.
Отабек скептически оглядел подуменьшившуюся гору пирожков. Чувствовал он себя не драконом, а колобком. С начинкой из пирожков.
Атмосфера за столом окончательно разрядилась и разговор потёк сам собой. Кошка на коленях довольно затарахтела, замурлыкала и спрятала, наконец, когти.
Юра закутался в куртку и попытался с ногами умоститься на узком кухонном диванчике, сонно и сыто хлопая глазами, упёрся пяткой в бедро Отабека.
— Юра! — Николай Семёнович неодобрительно посмотрел на внука из-под насупленных бровей и отставил опустевшую чайную чашку. — Не балуй. Иди гостю стели, спать пора.
— Ну деда, — Юра, кажется, намеревался из чистого упрямства спорить, но зевнул и передумал. — Я ему у себя постелю, а себе раскладушку поставлю.
— Которую ты со своей Тигрой ещё зимой доломал? — хмыкнул Николай Семёнович. — Спальник у меня в шкафу возьми, где зимнее лежит. А ты, — он перевёл взгляд на Отабека, — пока с посудой помоги.
Кошка недовольно шевельнула ухом и вскочила с колен, точно почувствовала, что посиделки закончились. Потом деловито отряхнула лапы и посмотрела на Юру.
— Иду я, иду, — пробурчал тот и оглянулся на Отабека. Уверился, что гостя тут не обижают и выскользнул за дверь.
Они быстро убрали посуду со стола. Оставшиеся пирожки отправились в зачарованную плетёную корзинку, живо напоминавшую историю про Красную Шапочку, остальное — в старенький ворчливый холодильник с нарисованными несмываемым маркером тигриными полосками. Ну, Отабек подозревал, что они тигриные. Посуду Николай Семёнович ловко сгрузил в посудомойку.
— Отабек? — окликнул, задумчиво так, что внутри захолодело. Разговора с Юриным дедушкой Отабек отчего-то боялся. Не самого даже разговора, а скорее не оправдать ожиданий самого близкого Юре родственника. И вот оно. Или нет. Взгляд у Николая Семёновича, когда Отабек обернулся, был тёплый и спокойный, в уголках глаз собрались морщинки. — У меня к тебе просьба будет.
Отабек мужественно задавил в себе почти рефлекторное обещание чего угодно, как угодно и немедленно. Только голову чуть склонил, вежливо слушая.
— Мне завтра отъехать надо будет на пару деньков по делу срочному, — продолжил Николай Семёнович, вытерев руки. — Ты за Юрой присмотри.
Отабек удивлённо поднял глаза.
— Знаю, что взрослый он и самостоятельный, только шебутной больно стал. Да ещё перед гостем петушится. — На подоконнике уверенно цвел лавандовый кустик, Отабек только теперь заметил и его, и пробивающийся за ароматом домашней выпечки запах, когда изо всех сил старался не отводить стыдливо взгляд от Юриного дедушки. — Так что ты поглядывай, чтобы он режим не нарушал прямо перед соревнованиями. Не то Яша его больше не пустит вот так.
Яша — это про Якова, зачем-то мысленно отметил Отабек. Просьба его не то что удивила, вогнала почти в ступор. Первым делом все, кто окружал Юру, стремились рассказать Отабеку, в какое блюдо его превратят в случае чего, а тут — доверили, на два целых дня. Присмотреть попросили.
— Конечно, — кивнул он серьезно, удивлённо выдыхнул.
— Ну и ладушки, — Николай Семёнович снова улыбнулся, шагнул к двери. И уже через плечо добавил. — Обидишь его — не обессудь, сам понимаешь.
Весомо так припечатал, даже голос как будто изменился, потяжелел, заскрежетал, оглушая, хоть и негромкий совсем. Добрых молодцев и Иванов-дурачков вообще наверняка к полу прибивало — самое то допросы вести. Юра упоминал как-то, что дедушка раньше в органах работал, потом уже, уйдя на пенсию, в музей устроился, чтоб дома штаны не просиживать.
— Спокойно ночи, Отабек, — дотянулся, похлопал по плечу, усмехнулся в бороду. Вроде и сгладил впечатление, но Отабеку было всё ещё неловко и немного зябко. И перед глазами стояла картинка страшного кота из детской книжки. Тоже мне дракон! Он мысленно отвесил себе оплеуху и пошёл помогать Юре.

[Red_Squirrel]

Сокровище вообще очень своевольное, дракон ещё не представляет всей глубины попадалова.

ну так за своевольность в том числе и любят же.

Продолжение классное, очень жду что же дальше будет.

[Каньелан]

[Agartha]

Уютненько так. Мур-мур)

[koganemushi]

анон под кумысом, котик поймал своего дракона и теперь не отпустит!

[Веточка_Сирени]

Как хорошо, что фик не забросили, я про него вспоминаю!

[Magic Dragon]

Чудесное продолжение! Хочется ещё)))

[Рики_]

Автор, пожалуйста, продолжайте! Очень приятно читать

[Red_Squirrel]

котик поймал своего дракона и теперь не отпустит!

угу, наивный дракоша полагал что это он когда-то там котика поймал, а на деле котик его уже окрутил вокруг своего хвоста и крутит только так)

[Herba]

Милота

[Norath]

Ох, дорогой автор, неужели продолжения не будет? Страсть как хочется узнать как же ребята разберутся и что же сам Юрка думает-чувствует?

[анон под кумысом]

Red_Squirrel, и за своевольность в том числе, да. Но Юра в целом такой, что его невозможно не.

Каньелан, Agartha, Herba, спасибо.

koganemushi, Red_Squirrel, да, у котика очень кстати есть когти, он свою добычу ни за что не выпустит.

Веточка_Сирени, ни в коем случае не заброшен. Хотя скорость его дописывания оставляет желать лучшего.

Magic Dragon, обязательно будет ещё.

Рики_, автор продолжает, спасибо, что ждёте.

Norath, будет. Но не быстро.

to all: К сожалению, осенью меня поглотил реал и зимой вряд ли будет лучше, поэтому пообещать регулярных обновлений не могу. Но забрасывать историю я не собираюсь, хоть она и продолжает разрастаться в размерах, как бы я ни старалась удержать её в рамках плана.

ваш автор

[анон под кумысом]

Очередное продолжение. Часть 1/5

По сокровищнице будто ураган прошёлся. Сундуки заговорённые с книгами волшебными распахнул, шелка роскошные да одежду переворошил, распахнул стеклянные дверцы древнего серванта, всю посуду попереставил. Отабек сидел посреди сокровищницы и выбирал подарки. Драконья натура против разбазаривания сокровищ уже не протестовала, заткнулась ещё на пиалах глиняных, заговорённых аже специально для внука — в них ни еда, ни вода не остывала и не портилась. Лучше любой микроволновки. А после бутылки Рижского бальзама, настоящего, с алхимической печатью на гладком боку и воском залитой крышке, и простая человеческая бережливость отползла в сторонку, чтоб под горячую руку не попасть.
Сестрёнка, когда по блюдцу разговаривали, оглядела разгром и захохотала:
— Она хоть красивая?
На недоумение брата только зафыркала:
— Жалко такой богатый калым за мышку серую отдавать.
— За кота, — ляпнул Отабек, прежде чем успел язык прикусить. Нахмурился. Исправился, стараясь не чувствовать, как уши горят. — И не калым, а гостинцы другу.
Сестра только рассмеялась на это:
— Другу так другу, познакомить только не забудь, как к себе друга умыкнёшь, — и отключилась, зараза такая. Вот уж счастье кому-то привалит! Отабек поставил блюдце обратно, оглянулся на чемодан, вскрытой рыбьей тушей валяющийся посреди сокровищницы, и отправился искать заговорённую блесну. Юра как-то упоминал, что дед его страсть как уважает рыбалку.

Аэропорт Шереметьево принципиально ничем не отличался от любого другого. Отабек аккуратно открыл чемодан на досмотре, демонстрируя суровой таможенной Яге содержимое, прошёл паспортный контроль вместе с пассажирами из Китая и задумчиво замер, едва выйдя из зоны прилёта. На этот раз Юра собирался его встречать. На табло прибытия отображались исключительно человеческие рейсы, и Отабек потянулся уже отправить сообщение, что долетел и стоит у выхода с таможенного контроля прямо под электронным табло с расписанием. Но заметил тонкую фигурку на эскалаторе.
Юра натянул капюшон простой черной толстовки по самый нос, леопардовый пуховик вывернул наизнанку и даже кеды обул обычные, без любимого кошачьего принта. И всё равно не узнал бы его только слепой. По счастью, представительниц Юриного фанклуба поблизости не было. В Питере их вот так однажды чуть на сувениры не разобрали, Отабек до сих пор благодарил древних богов, что мотоцикл у него был хороший и развернуться в переулке получилось.
— Бека! — Юра сорвался с последней ступеньки эскалатора и влетел в Отабека как торпеда, едва с ног не сбил. Обнял, вжимаясь весь, до хруста. Отстранился, скептически оглядев чемодан. — Это всё?
Отабек только кивнул, голос пропал вдруг. Юра вытянулся. По росту вроде едва заметно, Отабека так и не догнал пока, но зато как-то весь разом. Скулы заострились, сделав лицо взрослее, резче. Чёлка отросла так, что теперь сыпалась на глаза из-под капюшона. Юра стал старше и ещё красивее. Как будто это возможно было.
— Тогда пошли, я нам на аэроэкспресс билеты взял уже.
Юра безапелляционно сцапал Отабека за руку и повлёк за собой, потащил почти. Отабек чудом про чемодан не забыл. Пальцы на его руке были цепкие, сухие, а хватка — по-мужски крепкая.
— На этот опоздаем, следующий только через час будет. А дедушка там пирожки печёт, специально к твоему приезду.
— Ну если пирожки… — хмыкнул Отабек, чувствуя, как голос едва ощутимо дрожит. Будто долго сдерживаешь себя, чтобы не ляпнуть лишнего.
От турникетов к поезду побежали, меньше минуты до отправления.
— Юр, — позвал он, когда они влетели торопливо в тамбур вагона. Юра обернулся, запыхавшийся. Чёлка выбилась ещё сильнее, капюшон слетел, окончательно растрепав всё, щёки раскраснелись. — Я тоже соскучился.
Он ещё раз обнял Юру, крепко на этот раз, не торопясь. Экспресс тронулся, качнувшись. Внутри мягко разливалось тепло. Правильно сделал, что прилетел. Несмотря на протесты тренера, на соревнования через четыре дня, где им предстоит и друг с другом тоже столкнуться, несмотря на почти метель в горах, из-за которой из Астаны еле улетел.
Юра сначала вцепился в него, прижимая к себе, а потом отстранился первый, заглянул в глаза недоумённо:
— Бек, ты чего?
В стекле двери за Юриной спиной полыхнуло и погасло. Отабек зажмурился, возвращая себе целиком человеческий вид. Пожал плечами виновато:
— Устал. Вылетал сквозь снежную бурю, на перегонки с ней почти.
— Пойдём сядем тогда, — Юра ещё раз с беспокойством оглядел его и потянул в вагон.
Признаваться, что просто от запаха, от чистой Юриной радости, восторга и примеси чего-то ещё, нового, непонятного пока, повело так, что едва не лопнул от счастья вполне буквально, было стыдно — взрослый дракон, опытный спортсмен уже — и немного неловко. Потому что объяснить всё не получалось пока даже самому себе.

[анон под кумысом]

Очередное продолжение. Часть 2/5

Уже в метро Отабек поймал себя на мысли, что общаться по блюдечку было проще. Проще было сосредоточиться, сообразить правильный или хотя бы смешной ответ. Проще произвести впечатление. Но всё это совершенно теряло смысл, потому что блюдечко не могло передать, как тепло и мягко пахнет от Юры яблочным шампунем, прогретой на солнце кошачьей шерстью и суровым почти до комичности мужским одеколоном. Блюдечко притупляло и глушило такие сладкие, такие яркие эмоции, когда Отабеку всё же удавалось Юру рассмешить.
Мысль эта не давала покоя всю почти дорогу, немного выветрившись разве что уже на улице. Москва в этот раз решила в полной мере продемонстрировать гостям, что такое русская зима, и стылый колючий воздух мигом заморозил Отабека до самого донышка, оставив только желание поскорее добраться до тепла. За это он морозу был благодарен — не успел ни задуматься, ни напрячься, пришёл в себя уже пожимая крепкую мозолистую руку Юриного дедушки. Николай Семёнович оказался широкоплечим, удивительно крепким и даже на вид сильным. Видно, Юре его почти эльфийская субтильность передалась по другой линии.
Ему вручили уютно разношенные гостевые тапки, чистое полотенце и практически запихали в ванную — умыться с дороги. Это было хорошей идеей, можно было немного собраться с мыслями. Или плохой. Ровно по той же причине.
Отабек помыл руки, поплескал водой на горящее в тепле лицо, стараясь выкинуть из головы вообще всё. Отпустило, но только самую малость. А за дверью стоял Юра, без куртки уже и ждал. Юру хотелось обнять, облапать, забрать себе всего, целиком и немедленно. Отабек пропустил его в ванную, старательно держа руки при себе. Он давно решил, что будет ждать. Юра может казаться временами ужасно взрослым, но этого недостаточно, на самом деле. Надо подождать. Каких-то пару лет — по драконьим меркам всего ничего.
Кухню Отабек нашёл по запаху свежей выпечки.
— Помочь чем? — спросил, оглядывая заставленный посудой стол.
— Садись. Сейчас Юрка придёт, ужинать будем, — отмахнулся Николай Семёнович, наливая воду в пузатый рыжий чайник.
Отабек послушно сел. Спавшая чуть дальше на диванчике кошка приоткрыла один глаз, но достойным своего внимания дракона не сочла. Не удивительно, Юра последнего котёнка отдал только пару дней назад, а потом ещё привёз кошку с собой из Питера.
Руки хотелось чем-то занять. Отабек разгладил скатерть перед собой, стараясь не задевать тарелки. Стол ломился: салат из свежих овощей, овощная же нарезка, плошка остро пахнущих маринованных помидор. И огромная гора румяных пирожков на почётном месте в центре, источавшая такой аромат, что Отабек сглотнул.
Кошка всё-таки придвинулась ближе, принюхалась, потрогала лапой его руку и уверенно боднула головой "Гладь давай!". Вот и занял руки.
— Деда, куда столько? — ахнул Юра от двери, уставившись на гору пирожков со смесью восторга и ужаса.
— Не с пустым же столом гостя встречать, неправильно это, — Николай Семенович весомо глянул на Юру.
Отабека как кипятком окатило. Он торопливо выбрался из-за стола, стараясь не чувствовать себя слишком уж виновато под недовольным взглядом кошки, лишившейся поглаживаний.
— Я же вам тоже привёз... там, — он махнул рукой куда-то в направлении прихожей, растеряно глядя на Юру. — В чемодане. Достать надо.
— Я чемодан в комнату оттащил, — Юра нырнул под руку и повёл за собой. Николай Семёнович им вслед только хмыкнул и занялся закипевшим чайником.

Чемодан возвышался посреди комнаты и выглядел там куда более уверенно и уместно, чем Отабек себя ощущал. Обычная комната. Письменный стол, заваленный всякой мелочёвкой: тетради, плюшевый кот, фантик на нитке, японский нэцкэ, оберегающий здоровье — настоящий, аж засветился сквозь костяную форму, стоило Юре ближе шагнуть — грамоты стопкой у самой стены. Шкаф — большой советский монстр с антресолью, от которого так и тянет простой надёжностью какого-нибудь оборонного завода. У аже стул такой был, побочный продукт какого-то военного производства, от него так же пахло. А потом у Отабека дыхание огненное прорезалось, ровно вот рядом с этим стулом. От воспоминаний аж в носу засвербело, захотелось огнём пыхнуть, но чужое имущество портить воспитание не позволяло. За стул-то до сих пор неловко было иногда. Над кроватью со специальной именной вешалки свисали медали. Ворох целый. Переливались в отсветах лампы, сияли золотом, приманивая взгляд. Как Юра тогда, на реке... Отабек отогнал мысль, не додумывая, повалил чемодан на пол и коротко вжикнул молниями.
Юра навис у него над плечом, источая яркое пряное любопытство.
Отабек переложил толстовку в откинутую чемоданную крышку и осторожно потянул край футболки. Пиалы глуховато стукнулись боками сквозь тонкую ткань. Поставить бы их куда.
— Подержи, пожалуйста, — он протянул Юре несессер со спонсорским логотипом, а сам мало что не с головой нырнул, выуживая подарки. Бутылка, кожаный чехол с рыболовными приблудами, магнитик с горной грядой и парящим орлом — и дому охрана, и Отабека владелец всегда найдёт, на магните его гора есть, а гора с драконом прочно связана. Но это мелочи всё. Самое главное на самом дне. Бумажный, крепко упакованный свёрток.
— Это тебе, — протянул Юре в руки и замер, наблюдая за реакцией. Юра поставил пиалы на стол и торопливо вцепился в плотную коричневатую бумагу. Та разошлась под пальцами послушно, показывая тёмное нутро, осыпалась на пол. Отабека обдало удивлением и чистым сладким восторгом. Внутри точно узел какой-то развязался — понравилось. Юра повертел в руках куртку и так, и эдак, ткнулся носом в нарисованного на спине тигра. Тигр шевельнул усами и дёрнул хвостом.
— Бека! — Юра влетел в него, как в аэропорту, с короткого разбега. Напрыгнул так, что только и оставалось его подхватить под бёдра, придерживая, чтобы оба не навернулись. Лёгкий, гибкий, горячий, уткнулся носом в висок куда-то, тараторя:
— Она охуенная! Всегда такую хотел!
Отабек вдохнул поглубже. Надо было отпустить, поставить уже Юру. Только не хотелось совершенно. Было неловко, не слишком удобно, но так хорошо. Юра продолжал восторгаться тигром, а Отабек чувствовал, что плывёт, совсем. Ещё немного — и престанет себя контролировать.
Ситуацию спас Николай Семенович, очень вовремя окликнувший с кухни:
— Молодёжь, ужин стынет!

[анон под кумысом]

Очередное продолжение. Часть 3/5

Юра ловко спрыгнул, завернулся в куртку прямо поверх домашней футболки, подхватил пиалы, пока Отабек собирал в охапку остальные гостинцы.
Николай Семёнович подарки оценил. Особенно бальзам. Поставил бутылку на стол бережно, снял печати.
— Спортсменам не предлагаю, — усмехнулся добродушно, нацедил темную тягучую жидкость в резную хрустальную рюмку. — За знакомство!
Они чокнулись чайными кружками, по кухне сразу поплыл теплый густой аромат чабреца, мяты и мёда. Фирменный чай, Юра угощал таким в Питере, ещё с собой отсыпал, и Отабек потом грелся им в особенно тяжёлые дни. А запах всё равно ассоциировался именно с просторной кухней в общаге, где жил Юра.
Кошка ткнулась в ногу, требовательно потёрлась и, не дожидаясь приглашения или хотя бы реакции, прыгнула на колени. Потопталась, укладываясь. Отабек замер, недоумённо сведя брови.
— Ты смотри, понравился, — Николай Семёнович посмотрел на кошку с одобрением. — К кому попало она на руки не идёт.
— Ещё бы! — фыркнул Юра с гордостью. Отабек так и не разобрал, кошкой гордились или нет, он в этот момент попробовал, наконец, пирожок.
О пирожках Николая Семёновича среди знакомых с Юрой людей чуть не легенды ходили. Когда о них заходила речь, Мила восторженно закатывала глаза, Виктор и Гоша делали одинаково мечтательные лица и даже суровый Яков Сварожич смягчался. Только Лилия недовольно поджимала губы. Что тоже многое о пирожках говорило. Но даже всё это вместе не подготовило Отабека к столкновению с легендарным блюдом в реальности.
— Вот именно такое лицо делает Кацуки, когда думает про кацудон! — Юра торжествующе взмахнул своим надкушенным пирожком и довольно улыбнулся.
Отабеку срочно захотелось в душ, ледяной, желательно. Слишком хорошо, слишком много всего. Юра, держащий на коленях подаренную куртку с таким видом, будто она дороже всех медалей на свете, Николай Семёнович, понимающе посмеивающийся в чашку с чаем, мурлыкающая на коленях кошка и лучшие в жизни пирожки. Это всё было настолько хорошо, что даже не верилось. Отабек незаметно ущипнул себя за руку, чуть выше локтя, но ничего не изменилось. Разве что кошка покосилась недовольно и снова закрыла глаза.
А потом выпустила когти, вонзив их прямо в ногу, да так, что Отабеку на миг показалось, что когти прошли до самой кости. Дышать сразу стало немного легче, и он благодарно погладил кошку по голове. Николай Семёнович взглянул как-то странно. Или просто показалось.
— Попробуй помидоры, — подлез Юра, щедро отсыпав ему в тарелку сразу три ярко-красных, с тугой натянутой кожицей.
— Я понял, это твой коварный план по устранению соперников. Я сейчас это всё съем и в ближайшую неделю не то что соревноваться, из-за стола встать не смогу, — трагическим голосом прокомментировал Отабек, сосредоточенно подлавливая помидор ложкой, чтобы ни капли сока не упустить. Вкус оказался почти такой же божественный, как у пирожков. Пряный, сладковатый сок брызнул из-под прокушенной кожицы.
— Ты слишком поздно разгадал мой план, добрый молодец! — Юра изобразил суровый злодейский смех, но сам же первый не сдержался, прыснул по-кошачьи. Николай Семёнович тоже рассмеялся.
— Не переживай, завтра по городу прогуляетесь — растрясёте съеденное.
Отабек скептически оглядел подуменьшившуюся гору пирожков. Чувствовал он себя не драконом, а колобком. С начинкой из пирожков.
Атмосфера за столом окончательно разрядилась и разговор потёк сам собой. Кошка на коленях довольно затарахтела, замурлыкала и спрятала, наконец, когти.
Юра закутался в куртку и попытался с ногами умоститься на узком кухонном диванчике, сонно и сыто хлопая глазами, упёрся пяткой в бедро Отабека.
— Юра! — Николай Семёнович неодобрительно посмотрел на внука из-под насупленных бровей и отставил опустевшую чайную чашку. — Не балуй. Иди гостю стели, спать пора.
— Ну деда, — Юра, кажется, намеревался из чистого упрямства спорить, но зевнул и передумал. — Я ему у себя постелю, а себе раскладушку поставлю.
— Которую ты со своей Тигрой ещё зимой доломал? — хмыкнул Николай Семёнович. — Спальник у меня в шкафу возьми, где зимнее лежит. А ты, — он перевёл взгляд на Отабека, — пока с посудой помоги.
Кошка недовольно шевельнула ухом и вскочила с колен, точно почувствовала, что посиделки закончились. Потом деловито отряхнула лапы и посмотрела на Юру.
— Иду я, иду, — пробурчал тот и оглянулся на Отабека. Уверился, что гостя тут не обижают и выскользнул за дверь.
Они быстро убрали посуду со стола. Оставшиеся пирожки отправились в зачарованную плетёную корзинку, живо напоминавшую историю про Красную Шапочку, остальное — в старенький ворчливый холодильник с нарисованными несмываемым маркером тигриными полосками. Ну, Отабек подозревал, что они тигриные. Посуду Николай Семёнович ловко сгрузил в посудомойку.
— Отабек? — окликнул, задумчиво так, что внутри захолодело. Разговора с Юриным дедушкой Отабек отчего-то боялся. Не самого даже разговора, а скорее не оправдать ожиданий самого близкого Юре родственника. И вот оно. Или нет. Взгляд у Николая Семёновича, когда Отабек обернулся, был тёплый и спокойный, в уголках глаз собрались морщинки. — У меня к тебе просьба будет.
Отабек мужественно задавил в себе почти рефлекторное обещание чего угодно, как угодно и немедленно. Только голову чуть склонил, вежливо слушая.
— Мне завтра отъехать надо будет на пару деньков по делу срочному, — продолжил Николай Семёнович, вытерев руки. — Ты за Юрой присмотри.
Отабек удивлённо поднял глаза.
— Знаю, что взрослый он и самостоятельный, только шебутной больно стал. Да ещё перед гостем петушится. — На подоконнике уверенно цвел лавандовый кустик, Отабек только теперь заметил и его, и пробивающийся за ароматом домашней выпечки запах, когда изо всех сил старался не отводить стыдливо взгляд от Юриного дедушки. — Так что ты поглядывай, чтобы он режим не нарушал прямо перед соревнованиями. Не то Яша его больше не пустит вот так.
Яша — это про Якова, зачем-то мысленно отметил Отабек. Просьба его не то что удивила, вогнала почти в ступор. Первым делом все, кто окружал Юру, стремились рассказать Отабеку, в какое блюдо его превратят в случае чего, а тут — доверили, на два целых дня. Присмотреть попросили.
— Конечно, — кивнул он серьезно, удивлённо выдыхнул.
— Ну и ладушки, — Николай Семёнович снова улыбнулся, шагнул к двери. И уже через плечо добавил. — Обидишь его — не обессудь, сам понимаешь.
Весомо так припечатал, даже голос как будто изменился, потяжелел, заскрежетал, оглушая, хоть и негромкий совсем. Добрых молодцев и Иванов-дурачков вообще наверняка к полу прибивало — самое то допросы вести. Юра упоминал как-то, что дедушка раньше в органах работал, потом уже, уйдя на пенсию, в музей устроился, чтоб дома штаны не просиживать.
— Спокойно ночи, Отабек, — дотянулся, похлопал по плечу, усмехнулся в бороду. Вроде и сгладил впечатление, но Отабеку было всё ещё неловко и немного зябко. И перед глазами стояла картинка страшного кота из детской книжки. Тоже мне дракон! Он мысленно отвесил себе оплеуху и пошёл помогать Юре.

Взъерошенный Юра, наконец расставшись с курткой, скептически разглядывал видавший виды тёмно-синий спальник. В комнате поверх всего остального пахло костром и мочёными яблоками, дачей.
— Может лучше на кровать? — Юра обернулся, задумчиво потёр переносицу, продолжая сжимать в тонких пальцах спальник. — Мы вдвоём спокойно поместимся, ну...
— Неудобно, Юр, — Отабек замялся, подбирая слова. Идея Юры была плохой настолько, насколько вообще возможно. Только попробуй откажи, когда на тебя так смотрят. Когда так смотрит Юра.
— Очень даже удобно! Всем будет удобно. И тебе не на жестком полу ворочаться, и я могу спать спокойно, раз гостя удобно устроил, — Юра решительно начал сворачивать спальник. Это всё ещё было плохой идеей. Такой и осталось и пока Отабек помогал перестелить кровать, и когда доставал из чемодана свою пижаму, и потом тоже. Отабек почистил зубы, умылся и уставился на собственное отражение:
— Это очень плохая идея.
Ещё хуже эта идея стала среди ночи. Мобильник высветил 3:16. Старый шкаф уютно поскрипывал, квартира дышала спокойно и размеренно, Юра чуть слышно сопел сбоку. Прямо в плечо Отабека дышал, по-хозяйски закинув руку на грудь и прижавшись холодной пяткой к колену. Ужасная была идея, не просто плохая. Спальник свернулся на стуле — только руку протяни, но сделать это, не разбудив Юру, было невозможно. Отабек уставился в потолок, жалея, что телекинез драконам недоступен, как и многие другие элементарные вещи. Попытался сосредоточиться на расчертивших его тенях от деревьев под окном, в геометричной оранжевой кляксе — фонарь под окном был ещё со старой лампой, новые до спальных районов не добрались, и картина выходила сюрреалистичная. Ему даже почти удалось задремать, когда скрипнула дверь. Сердце на секунду подскочило к горлу, а вдруг это Юрин дедушка. В комнату скользнула кошка. Уверенно прошла к стулу, обнюхала занявший его спальник, и, недовольно фыркнув, запрыгнула на кровать. Отабек выдохнул и почувствовал, как кошка устраивается на его свободной руке, тихонько мурча. Вот теперь точно оставалось только разглядывать потолок и стараться не думать ни о тёплом дыхании Юры на плече, ни обо всём остальном.

[анон под кумысом]

Очередное продолжение. Часть 4/5

С утра Юра потащил его в студию — потому что до соревнований три дня всего, потому что им обоим без занятий не по себе становится очень быстро. Ну и просто чтобы показать, как нужно правильно гнуться и тянуться во все стороны. Юра гуттаперчевый почти, это даже для кота слишком. А ещё он сильный — Отабеку под его руками тоже пришлось гнуться и тянуться изо всех сил. И не думать про ночь не получалось уже совсем под Юриными уверенными прикосновениями — прогнись тут, тянись там, про носок не забывай — и думать не выходило, потому что думать не выходило вообще. Только напряжённо и сосредоточенно дышать. Как назло, в студии они были вдвоём, один на один с зеркальной стеной. Куда ни отвернись Отабек везде Юру видел. Видел, как Юра на него смотрит. Он повторял себе, что этот Юра не настоящий, зеркальный. А настоящий — его лучший друг.
Когда их время в студии кончилось и в дверь пугливо заглянула стайка девочек в белых колготках, с пуантами и гладко убранными волосами, у Отабека почти получилось.
После студии Юра потащил Отабека гулять по заснеженной Москве. Не по всяким там туристическим достопримечательностям, "Скажи ещё, что ты Красную площадь никогда не видел!", а по гораздо менее очевидным местам, хоть и в самом центре. Отабек плыл, как в тумане. Юра тянул его за руку, вертел во все стороны, показывая то одно своё городское сокровище, то другое. Голова кружилась в такт скользящим с неба крупным снежинкам. Улицы сливались между собой, изгибались, плавились, перетекали в площади или переулки. В какой-то момент голова закружилась, как будто леший водит. Если б в центре огромного города мог бы найтись такой леший, чтоб целого дракона закружить. Отабек крепче вцепился в юрину ладонь и потянул в сторону:
— Может, поедим, а потом продолжим? — осторожно предложил он, цепляясь за шанс хоть ненадолго стряхнуть наваждение.
Юра посмотрел на него и предложил совсем неожиданно:
— А может домой? Там пирожки.
— Ну если пирожки, то давай домой, — согласился Отабек. Улица вокруг всё ещё расплывалась и покачивалась, зато зелёные Юрины глаза он видел чётко, как в 3D. И лицо с морозным румянцем в тёмном обрамлении капюшона тоже почему-то виделось чётко-чётко, хоть каждый волосок золотой в непослушно выбившейся на лоб чёлке разглядывай. Все утренние попытки себя убедить показались вовсе не убедительными. Внутри разливалось тёплое и тяжёлое, в глазах Юры что-то мелькнуло неуловимо, запахло сладко и остро, смутно знакомым. Отабек почти качнулся ближе, пытаясь разглядеть, принюхаться. Юра чихнул, коротко, звонко, по-детски утёр нос рукавом, и наваждение отступило. Отабек только чувствовал, как щеки окатило горячим, и очень хотел сгореть со стыда на месте. Можно буквально. Юра не дал — потянул к метро, предложил к пирожкам накрошить салат, а потом, раз деда нет дома сегодня, посмотреть какой-нибудь ужастик на большом экране в комнате — он деду ещё на Ивана Купалу плазму подарил, огромную, самое то для какого-нибудь "Звонка".

Пока Юра разогревал пирожки и о чём-то спорил на кухне с кошкой, обшипевшей обоих практически с порога, Отабек ушёл в ванну и попытался умыться и смыть с себя морок. Вода в кране была не совсем ключевая, но вроде сработала. Стало легче дышать и гораздо проще думать. Лезущие в голову мысли и выводы ему, правда, совсем не нравились.
С Юрой они столкнулись в дверях ванной. Тот неловко держал левую руку, прикрывая три тонкие длинные царапины с едва проступившими капельками крови.
— Херня, заживёт к утру, — отмахнулся Юра на обеспокоенный взгляд Отабека. — Зелёнкой залью и норм, не первый раз.
Отабек втянул его в ванную, сам промыл под тёплой водой царапины — красноватые на светлой, с белёсыми волосками, прозрачной почти коже. На контрасте со смуглыми пальцами Отабека выглядело почти нереально, как иллюстрациях к детским сказкам про фей или эльфов. Три тонкие розоватые линии послушно перестали кровить, но Отабек всё равно провёл по ним зелёнкой до острого локтя. Почему-то всё это вместе: бледная до прозрачности кожа, царапины под зелёнкой — показалось трогательным и предельно неловким, захотелось даже отвернуться или хотя бы отвести взгляд.
Отабек поднял глаза. Юра сидел на краю ванны и смотрел на него, приоткрыв рот, будто хотел что-то сказать да так и замер на вдохе. И лицо у него было совсем детское, растерянное с таким выражением. Столкнувшись взглядом с Отабеком Юра выдохнул шумно и уставился на зелёные линии на своей руке.
— Юр, — тихо позвал Отабек. — Ты ничего не хочешь мне сказать?
— А должен? — Юра мгновенно отгородился, словно защищаясь, отдёрнул руку, зло разглядывая полосы зелёнки.
Отабек опешил даже на короткий миг. А потом разочарованно выдохнул — он надеялся на правду, ему казалось, что он её заслужил. Как и хотя бы каплю доверия. Собственная нежеланная правота колко и неприятно отозвалась внутри.
— Не должен, — Отабек покачал головой. А что ещё тут скажешь? Сам себе дурак.
Отабек выпрямился осторожно, чтобы не задеть головой приоткрытую дверцу шкафчика с зелёнкой и пластырями. — Завтра твой дедушка вернётся, и я в гостиницу переберусь, тренер как раз прилететь должен.

[анон под кумысом]

Очередное продолжение. Часть5/5

Юра поднял голову, упёрся в него взглядом, злым и тяжёлым. Обиженным. Кто тут обижаться вообще должен. Отабек не хотел обижаться, не хотел чувствовать себя задетым. Он хотел холодный душ, побитья головой о стену и мануал к Юре Плисецкому. Отабек прикрыл дверцу шкафа, та сухо и резко щёлкнула магнитом. Юра от этого звука вздрогнул, как от выстрела. Стало ещё неприятнее.
— И теперь всё, да? — спросил Юра глухо. Отабек сделал шаг назад.
Юра сжал край ванны так, что костяшки побелели, и отвёл взгляд, спрятал глаза под чёлкой. Тонкий, хрупкий, злой. Красивый. Отабек краем глаза заметил, как по зеркалу над раковиной пошла рябь, внутри всё горело. Или это у его отражения глаза полыхают, слишком много всего он сейчас ощущал. Свои и чужие эмоции перемешались, запах отчаяния и обиды был похож на удар под дых. Отабек вдохнул и медленно выдохнул.
— Как хочешь, Юр.
Он многое бы отдал, чтобы понять, что творилось в Юриной голове. Потому что в его собственной ничего хорошего не происходило. Он же давно всё решил, убедил всех вокруг, и себя, а теперь что?
Слева, напротив раковины висело большое полосатое полотенце. Полоски были разной ширины и разных цветов, разглядывать такое в сложных ситуациях — самое оно. Но Отабек продолжал разглядывать Юру, будто насмотреться не мог. В ушах звенело. Что-то между ними ломалось и умирало в корчах вот сейчас, в этот самый момент. И, Отабек мог поклясться, они оба это чувствовали. Он так сосредоточился на этом похоронном звоне, что не понял, когда Юра оказался перед ним, нос к носу.
— А если я так хочу? — и ткнулся губами в губы Отабека, неловко и отчаянно, широко распахнув глаза.
Отабек забыл как дышать. Как будто мир покачнулся и отвесил ему пинок, разом отправив в безвоздушное пространство. Юра неуверенно лизнул его нижнюю губу, прихватил своими. Он пах крепким чаем, страхом и отчаянной решимостью. И Отабек понятия не имел, что с ним таким делать. И что делать с собой, тоже не знал. Он же уверен был, и что сам справится — справлялся же до сих пор — и что Юра не станет торопиться. Что друг ему нужнее. А оказалось.
Оказалось, что у Юры обветренные, сухие губы и холодные цепкие пальцы, почти больно впившиеся в плечи Отабека. Оказалось, что он сам горячий как печка, даже дракону жарко стало. Оказалось, что Юра умеет целоваться. И от этого уже не жарко, от этого внутри всё выгорело за мгновение, оставив колкое пепелище с привкусом ревности. Отабек дёрнулся, как от электрического разряда. Юру хотелось немедленно сгрести в охапку, утащить в пещеру и всеми возможными способами заявить — мой! Моё сокровище! Мой Плисецкий! И ведь Юра даже возразить не успеет.
Он зажмурился до разноцветных пятен перед глазами и выдохнул, надавил ладонями на плечи Юры, заставляя отстраниться:
— Юра, — "р" прокатилась по горлу, засаднила под грудиной, и фраза вышла обречённой и жалобной, а вовсе не строгой: — Ты что творишь?
Со мной творишь. Отабек смотрел в широко распахнувшиеся Юрины глаза и чувствовал, как горит заживо.
А Юра смотрел на него, по-детски приоткрыв рот. Испуганный и решительный одновременно. Почти удивлённый. Отабека как ледяной водой окатило. Он увереннее вцепился в Юрины плечи, отодвинул от себя, будто пространство для манёвра освобождал. Не то чтобы был у него такой вариант теперь, с манёврами, с медленно и постепенно. Вариантов вообще не было, внутри всё кипело и клокотало драконьей жадностью. Сколько его предков полегло потому, что не смогли справиться, не удержались — утащили себе принцессу или ещё кого важного, а с последствиями не справились. Ему сейчас, впрочем, рыцари не грозили, даже колдуны-драконоборцы уже лет сто как перевелись. Отабеку грозило что похуже. Поэтому взять себя в руки было необходимо. Себя, а не Юру, как бы ни хотелось.
— Спокойно, — произнёс Отабек и порадовался, как уверенно и ровно звучит его голос. — Давай поговорим.
Он легонько подтолкнул Юру, усаживая обратно на край ванны и сам опустился на корточки, чтобы глаза в глаза. Не самое удобное место для разговоров, но пока сойдёт.
— Ну давай поговорим, — покладисто согласился Юра. — Давай поговорим о том, как я хочу своего лучшего друга и дрочу на его светлый образ ещё с лета, а друг ни сном ни духом. И у меня крышу рвёт нахрен, Бека, — зло и беспомощно добавил он и упёрся взглядом, глаза в глаза.
“У кого тут ещё крышу рвёт”, — подумал Отабек, мужественно поборов желание медленно сползти на холодный кафель и постучаться об него головой — Юре всё ещё было пятнадцать, у них всё ещё соревнования через три дня… и у Отабека всё ещё стоял.
Из чего следовало много всего сразу, но Отабек пока не был готов об этом думать.
— Ты поэтому меня сегодня морочить пытался?
Юра от вопроса сдулся сразу, как воздушный шарик от иглы:
— Извини.
— Не делай так больше, Юр, — попросил Отабек, чувствуя, как внутри что-то трещит по швам, рвётся и расползается. — Лучше просто скажи.
— Ну сказал. И чего дальше? — между ними как будто пропасть прорезалась с каждым звуком. А должно бы наоборот. Кто сказал, что лучше все проблемы проговаривать?
— А дальше у нас соревнования через три дня.
— Это ты меня так вежливо нахуй послал? — с каким-то злым азартом уточнил Юра, сверкнув своими зелёными глазищами. Будто драться готовился.
— Нет, — Отабек спрятал лицо в ладони, с силой провёл ими, надавливая пальцами. С Юрой и без всякого морока было сложно. Но Отабек бы всё равно его ни на что не променял. Только как ему это объяснить? — Нет. Но и спешить не нужно, дров наломаем.
Отабеку было страшно, как никогда в жизни. Юра был сокровищем, самым ценным, самым настоящим. Ещё он был живым — дышал, чувствовал, думал. И надумал вот себе, начувствовал. А ещё он был соперником. Летом, в межсезонье об этом как-то забылось, не думалось и не вспоминалось. А теперь вот дошло. По-настоящему вот только сейчас дошло — и что через три дня с ними будет? Это сейчас Юра думает, что влюблён… И как только Отабек раньше не понял, что вот это терпкое и сладковатое в его запахе — влюбленность, чистая и искренняя, первая подростковая влюблённость. А что будет, когда они столкнутся лоб в лоб на соревнованиях? Отабек задавил нарождающийся, безосновательный пока страх. Не спешить, они смогу во всём разобраться, если не будут спешить.
— Всё будет хорошо, — Отабек посмотрел на Юру и протянул ему руку. — Разберёмся.

[Magic Dragon]

Ох, пускай разберутся
Отабек такой прям дракон-дракон

[Рики_]

Ыыыыы, Отабек - самый лучший дракон на свете!

[Птица СИРИН]

Отабек дуралей, надумал себе, что Юра думает, что влюблен!

[Drumergirl]

Крутоо!!! Прода!!!! Я уж отчаялась. Недавно вспоминала этот фик, думала как было бы круто узнать что дальше😻😻

[Zarihn]

класс!

[Red_Squirrel]

Бедный дракошка, вот и утаскивай после этого в лунную ночь всякие сокровища
Автор, как же здорово, что вы не забросили текст, очень хочется узнать что и как у ребят будет дальше и как они разбираться будут.
И присоединяюсь - Отабек самый лучший дракон!

[Ksie-il]

Я всё ещё надеюсь на продолжение...